Высшая школа экономики (ВШЭ). Социология и демография

Почему рационально быть иррациональным? Книга раскрывает стратегическую роль эмоций в человеческом поведении. Автор предпринимает попытку объяснить, каким образом эмоции побуждают людей действовать вразрез с их видимыми материальными интересами и почему такое поведение может оказываться выгодным. Основная гипотеза работы формулируется в терминах экономической теории, реальные дилеммы этического порядка — готовность броситься на помощь постороннему, любовные коллизии, жажда мести и др. — рассматриваются относительно умозрительных версий дилеммы заключенного и проблемы «безбилетника». Фрэнк опирается на эмпирические материалы психологии, эволюционной биологии, культуры, чтобы показать, каким образом благородные человеческие порывы не только смогли выдержать жесткое давление материального мира, но, в сущности, порождены им. Такой результат объясняется парадоксально: так же, как невозможно быть намеренно спонтанным, во многих ситуациях сознательное преследование эгоистического интереса попросту несовместимо с его достижением.

В монографии подробно рассматриваются долговременные тенденции смертности от внешних причин в контексте незавершенного эпидемиологического перехода в России. Отдельные главы посвящены смертности от ДТП, самоубийств, убийств, случайных отравлений алкоголем, а также повреждений с неопределенными намерениями. Кроме того, проанализирована роль внешних причин в смертности пожилых людей. На примере последствий ДТП рассмотрено, сколько лет здоровой жизни теряется не только от смертности, но и от травматизма. Смертность от каждой из групп внешних причин в России анализируется в сравнении с соответствующим видом смертности в зарубежных странах. Большое внимание уделяется методическим аспектам анализа смертности от внешних причин. В частности, прослеживается история изменения классификации причин смерти, входящих в класс внешних причин, в процессе эволюции Международной классификации болезней и причин смерти (МКБ) на протяжении более 100 лет. Впервые в России в научный оборот вводится большой объем статистических данных о смертности от внешних причин.

В монографии раскрыты основные аспекты советской повседневности в контексте ускоренной и неорганичной модернизации страны. Мир советской повседневности реконструирован в книге по ведущим параметрам: бытовое обслуживание и бытовые практики, производственный опыт и трудовые отношения, досуг и активные формы отдыха, семейный опыт и семейные стратегии, «бытовой этатизм» и проч. Реконструктивные возможности исследования существенно расширены благодаря широкому использованию ранее не известных научной общественности материалов ведущих российских архивов. Применение микроисторического подхода и инструментария устной истории помогли в исследовании таких малоизученных сторон советской повседневности, как практики элементарного выживания в обычные и форсмажорные периоды российской истории. Использованные в ряде разделов монографии материалы социальной статистики обеспечили возможность перехода от микросреза к макроизмерению советской повседневности. Приведены авторские концепции места и роли сервиса в советской повседневности, специфики массового туризма как особой формы повседневности и коммунальной квартиры как специфического социокультурного феномена.

Что представляет собой научное знание? Существуют ли социальные и культурные факторы, которые способствуют развитию науки? Какие институты содействуют или препятствуют этому развитию? Кто такие ученые? Почему возникают споры в науке? Рассматривая взаимосвязи между наукой и обществом, социологи науки ставят под сомнение сложившиеся представления об устройстве научного знания. Вопреки иногда завораживающему, иногда зловещему образу ученого, который в одиночку совершает открытия в своей лаборатории, сегодняшняя наука, как убедительно показывают социологи, является коллективным и зачастую международным предприятием.